Главная > Ссоры > Самовоспитание льва толстого. Пример самовоспитания из жизни


Самовоспитание льва толстого. Пример самовоспитания из жизни




Самовоспитание будущего учителя

1. “Учитель, будь солнцем, излучающим человеческое тепло; будь благодатной почвой для развития человеческих чувств; сей знания не только в памяти и сознании твоих учеников, но, в первую очередь, в их душах и сердцах. Только в этом случае знания на твоих уроках могут стать ступеньками нравственного становления для каждого твоего воспитанника”. / Ш.А. Амонашвили /

2. “Человек подобен дроби: в знаменателе - то, что он о себе думает, в числителе - то, что он есть на самом деле. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь” / Л.Н. Толстой /

3. “Чем больше человек даёт людям и меньше требует себе, тем он лучше; чем меньше даёт другим и больше себе требует, тем он хуже”. / Л.Н. Толстой /

4. “ Есть русская интеллигенция. Вы думаете - нет? Есть.

Не масса индифферентная, а совесть страны и честь…” / А.Вознесенский /

5. “Кто двигается вперёд в науках, но отстаёт в нравственности, тот более идёт назад, чем вперёд” / Аристотель /

6. “Знания в руках безнравственного человека то же самое, что сабля в руках сумасшедшего” / Д.И.Менделеев /

7. “ Педагогика есть искусство делать человека нравственным”. / И.Ильин /

Появилось осознанное ощущение необходимости самовоспитания и самосовершенствования. Во всём этом мне помогает мой друг, спутница жизни и основной вдохновитель - жена Шутилова Александра Алексеевна.

во-первых, чтобы состояться как человеку,

во-вторых, чтобы состояться как учителю,

в-третьих, чтобы состояться как мужу и отцу,

в-четвёртых, чтобы состояться как специалисту,

в-пятых, чтобы состояться как другу.

Пункты даны от широкого к узкому, от более отдалённой перспективы к ближайшей.

Теоретическая проработка проблемы даст возможность шире и глубже взглянуть на неё и осознать её суть; подобрать ключи к составлению программы самовоспитания.

Первоначальный путь осмысления проблемы пролегает через изучение творчества Л.Н. Толстого, великого гуманиста - педагога, Учителя, воплотив- шего жизнью своей найденную Истину, а также работ Ш. А. Амонашвили, ру-ководителя Лаборатории Гуманной педагогики при Московском городском педагогическом университете, и Л.В. Шапошниковой, учёного и автора книг по философии, истории, искусству.

“ Самовоспитание будущего учителя” … Два ключевых слова в данной проблеме: учитель и самовоспитание. Начну с раскрытия понятия “ Учитель”.

Л.В. Шапошникова, академик РАЕН, Российской академии космонавтики, Российской экологической академии, писатель, индолог, искусствовед, автор книг по философии, истории, искусству, культуре Индии, генеральный директор Музея имени Н.К. Рериха, в одной из своих публичных лекций так говорит об учителе, учительстве и его роли: “С момента возникновения человека, с момента возникновения его сознания всё, что он в последствии достиг, он достиг только с помощью учителя и учителей. Без учителя нет человека и нет эволюции”.

“Маугли”- романтическая сказка Киплинга, где и ребёнок, и животные привлекательны. Но в реальной жизни всё не так. Науке известны около 100 фактов, когда ребёнок попадал к животным и выживал с их помощью.

“ И вот отсутствие учителя по отношению к ребёнку, причём того учителя, который должен соответствовать его энергетическому уровню, привело к тому , что ребёнок, воспитанный среди животных, не говорил, ибо говорить нас учат. Этот ребёнок не ходил на двух ногах, а ходил на четвереньках, как ходили его собратья из другого мира, потому что на двух ногах ходить нас тоже учат. Нас учат говорить, нас учат ходить, нас учат писать, нас учат читать, нас учат мыслить, учат уметь многое делать, но если нас этому не учат, мы превращаемся в некое подобие животных. Этот момент очень интересен и объясняет необходимость учительства, причём разных уровней “.

При рождении ребёнка мать формирует его детскую энергетику, и она же обучает его говорить, ходить и многому тому, без чего развитие ребёнка остаётся неполноценным. Мать и есть наш первый учитель. Брошенные дети - это люди, которые не прошли самого первого учительства - матери, и потому судьбы их так печальны. После матери - школьные учителя, затем учителя институте, техникуме, училище, учителя в производстве.

Практически без учителя мы не разовьёмся в человека полноценного и без учителя мы не сможем делать то, что мы делаем, не замечая того, как нас научили и не испытывая даже благодарности к тем, кто нас научил”.

/ Л.В. Шапошникова “ Энергетическая роль Учительства в духовно - культурной эволюции человечества”/

Итак, после матери - следующая ступень учительства - школьный учитель, т.е. тот уровень, к которому готовлюсь в будущем присоединиться и я. Чтобы осознать суть этого понятия, поглядим на него с высоты идеала совершенного учителя. Л.Н. Толстой так определяет его сущность:

“ Если учитель имеет только любовь к делу, он будет хороший учитель, если учитель имеет только любовь к ученику, как отец, мать, он будет лучше того учителя, который прочёл все книги, но не имеет любви ни к делу, ни к ученикам. Если учитель соединяет в себе любовь к делу и к ученикам, он - совер- шенный учитель”.

/ Л.Н. Толстой “ Общие замечания для учителя”,с.292/

Позже Лев Николаевич Толстой добавляет к данному определению:

“ Необходимо постоянное стремление к совершенствованию в любви”.

/ Л.Н. Толстой “Из письма П.И. Бирюкову”, май 1901г., с.446 /

Перекликаясь с Л.Н. Толстым, Ш.А. Амонашвили, современный учёный и практик с огромным педагогическим стажем работы в школе, пишет, обращаясь к школьному учителю:

“ Сказано: “ Иди путём Любви, иди путём Сердца, иди путём Твор- чества, иди путём щита Веры”.

“ 45. Установил я для себя три закона.

1.Любить любого ребёнка, ибо Любовь есть преображающая сила Духа

и Сердца.

2.Понимать ребёнка и принимать его таким, какой он есть, ибо нет воли Творца, чтобы погиб один из малых сих.

3.Восполниться оптимизмом в отношении любого ребёнка, ибо Вера в будущее есть творец настоящего.

46. Задал я самому себе три принципа.

1. Одухотворять среду вокруг ребёнка.

Основание: Среда есть сила, проявляющая Тайну Творца.

2.Утверждать в ребёнке его личность.

Основание: Личность есть устремлённость к проявлению своей Сути.

3.Проявлять творческое терпение, помогая ребенку в самопознании.

Основание: Творящее терпение не даст огню Духа погаснуть.

47. Устремлен я к раскрытию своего характера в трёх качествах .

1. Доброта.

Доброта учителя к ученику есть матерь доброты сердца

ученика ко всему миру.

2. Искренность.

Учительская искренность есть условие духовного единения с учеником.

3. Преданность .

Преданность учителя умножает в ученике надежду на спасение и дарит ему убежище.

48. Развиваю в себе профессиональное мастерство в трёх аспектах.

1.Изящное исполнение педагогических процессов.

Основание: Бытие в прекрасном откроет в ученике чувство прекрасного.

2.Непрерывное обновление.

Основание: Обновление есть зов из Будущего и устремлённость к Будущему.

3.Творчество.

Основание: Творчество делает учителя Свет дарящим.

50. Дам торжествовать в себе законам Прекрасного, т. е. Искренности, т.е. Сердца, т.е. Блага, т.е. Света.

Если спешишь помочь, помоги красиво.

Если спешишь проявить сострадание, сострадай красиво.

Если любишь, люби красиво.

Если даришь, дари красиво.

И если всё это касается ребёнка, то делай ещё прекраснее.

Воспитывай красиво.

Учи красиво.

Наставляй красиво.

Если благо дарится красиво, дар будет принят.

Если благо дарится безобразно, оно будет отвергнуто.

Если совершенствуешься сам, устремишь к совершенствованию других.Говорят Мудрецы: “Осознание Красоты спасёт мир”.51. Спросят: Вы - учитель?

Отвечу: Я - ученик своих учеников.

“ Патриарх Московский и всея Руси Алексий II говорит: “ Столь знакомое нам слово “школа” связано в своих смысловых истоках с церковью. Русское “школа” восходит к латинскому “скале” - “лестница” … Речь идёт прежде всего о лестнице духовного восхождениячеловека”.

Итак, Школа - это лестница для духовного восхождения человека .

Где эта лестница, т.е. школа, может находиться? Лестница для восхождения души и духовности ученика находитсяв учителе, и только.

Я - учитель - есть носитель этой Божественной лестницы. Я пости- гаю духовный мир каждого своего ученика и каждому подаю свою ступень- ку, помогаю подняться и закрепиться на ней, а потом возведу на другую ступеньку. Ученик растёт, взрослеет, развивается, крепнет, окрыляется, в целом, образовывается. И это восхождение происходит в нём через меня, через своего учителя. Я - путь для ученика. Но и он есть мой путь, ибо тоже подаёт мне ступеньку для совершенствования моей учительской интуиции и искусства. Я - учитель - есть школа”./ Ш.А. Амонашвили “ Почему не прожить нам жизньгероями духа”, стр.40-42, 48-50 /

Вывод. Высшая древняя мудрость изображается змием, закусившим свой собственный хвост. Эта мудрость здесь наличествует: “ Я - учитель - ученик своих учеников”. “Я - учитель - путь для ученика. Но и он есть мой путь… совершенствования моего учительского искусства”.

Роль учителей в эволюции человека раскрывается в высказывании

Н.К. Рериха: “ Ни один завоеватель не может изменить сущность масс, ни один государственный деятель не может поднять мировые дела выше идеи и способностей поколения взрослых, с которыми он имеет дело. Но учитель - я употребляю это слово в самом широком смысле -- может совершить больше, нежели завоеватель и государственные главы. Они, учителя, могут создавать новое воображение и освободить скрытые силы человечества”.

/ Н.К. Рерих “Пути Благословения” /

“След учительства более высокого уровня мы находим в мифах, в кото- рых культурный герой, полубог, получеловек учит людей сеять, собиратьурожай, обучает ремёслам, обучает социальному обустройству челове-ческого общества”.Л.В. Шапошникова “ Энергетическая роль Учительства в духовно - культурной эволюции человечества”/

Имена таких Учителей человечества зафиксированы Историей: Моисей, Сократ, Кришна, Эпиктет, Будда, Марк Аврелий, Конфуций, Христос, Иоанн - апостол, Магомет, Руссо, Кант, Вивекананда, Эмерсон, Рескин… те, которых Л.Н. Толстой называет “лучшими мыслителями мира”, “мудрейшими среди нас”.

Этот ряд имён, данных Л.Н. Толстым, можно продолжить, включив в него и самого Льва Николаевича, и Циолковского, и Вернадского, и Флоренского, и Чижевского, и семью Рерихов, и учителя современных учителей Ш.А. Амонашвили. Перечитывая работы Л.Н. Толстого о воспитании и образовании, обратил внимание на то, как он относится к Учителям человечества и их Учениям. Величайший мыслитель XIX века считает, что “основой”, “основанием” всякого образования для детей и юношества должны стать именно Учения этих Учителей и вытекающее из них учение о нравственности.

“ Одно нужно знать, в чём смысл человеческой жизни, чем она должна быть руководима и что думали об этом вопросе и как решили его мудрей -шие люди всех времён и всего мира … И потому я полагаю, что первое и главное знание, которое свойственно прежде всего передавать детям и учащимся взрослым, - это ответы на вечные и неизбежные вопросы, возникающие в душе каждого приходящего к сознанию человека. Первое : что я такое и каково моё отношение к беско-нечному миру? И второй , вытекающий из первого: как мне жить, что считать всегда, при всех возможных условиях, хорошим и что всегда, и при всех возможных условиях, дурным?

И потому полагаю, что главная и единственная забота людей, занятых вопросами образования, может и должна состоять прежде всего в том, чтобы выработать соответственное нашему времени религиозное и нравственное учение и, выработав таковое, поставить его во главе образования “. / Л.Н. Толстой “Ответ на письмо В.Ф. Булгакова”,с. 457 /

В этих словах мечта Л.Н. Толстого и завещание его будущему поколению людей XX века: дать синтез всех философских, научных и религиозных учений Учителей человечества, очистив их от предрассудков времени, и на основе выработанного, нового, современного нравственного учения, как на фундаменте, строить всё здание Образования. XX век выполнил первую часть завещания Л.Н. Толстого. К середине XX столетия Е.И. и Н.К. Рерихи сделали такое очищение и синтез всех Учений Востока и Запада и дали миру “ Учение Живой Этики ”.

Вторая часть завещания - создание педагогической системы образования на основе такого Учения - начала осуществляться в конце XX и начале XXI веков в Лаборатории гуманной педагогики при Московском городском педагогическом университете под руководством Почётного академика Российской академии Образования, доктора психологических наук

Ш.А.Амонашвили.

Такую педагогическую систему образования Ш.А.Амонашвили и его сотрудники назвали Гуманной педагогикой. Вот в чём её суть:

“64. Гуманная Педагогика - это очень просто, - думает наивный учитель, - надо любить учеников, быть к ним добрым, ласковым. Чем больше любишь их, тем больше будет у тебя гуманной педагогики”.

Слово Human слагается из двух санскритских основ: Hu - означает - высшее начало, Душа, Man - это обычный смертный человек.

Гуманный - значит: человек смертный, ищущий в себе бессмертия.

Вот и разберёмся: что есть Гуманная Педагогика ?

Детей, конечно надо любить. Надо знать ещё, как их любить, чтобы они приняли наш дар.

Но суть Гуманной Педагогики не в этом.

Суть в следующем :

Гуманная Педагогика ведёт ребёнка (ученика, воспитанника) к постижению в себе своей Бессмертной сущности и смысла Жизни.

Она есть сокровенная наука о заботе и озабоченности по поводу судьбы каждого пришедшего в земную жизнь ребёнка и через него - о судьбе человечества”./ Ш.А. Амонашвили “ Почему не прожить нам жизнь героями духа”, стр.56 / Лаборатория Гуманной педагогики разработала “Трактат о начальной ступени образования, основанного на принципах гуманно-личностной педагогики”. Читателям он известен под названием “ШКОЛА ЖИЗНИ”. Идёт экспериментальная проверка принципов гуманной педагогики среднего и старшего звена школьного образования. (Москва, школа №200 ). На очереди - высшее гуманное образование.

Вывод. Будущий учитель-это учитель-гуманист, знающий “УЧЕНИЕ ЖИВОЙ ЭТИКИ ” и творящий по законам Гуманной педагогики. Вторая часть проблемы заключена в понятии “самовоспитание”. Л.Н.Толстой категоричен в определении данного понятия: “ Стоит заняться воспитанием, чтобы увидеть все свои прорехи.

А увидав, начинаешь исправлять их. А исправлять самого себя и есть наилучшее средство воспитания своих и чужих детей и больших людей “. “ Воспитание других включается в воспитание себя, и другого ничего не нужно”.

/ Л.Н. Толстой “Мысли о воспитании”, из писем и дневников 1895 - 1902гг, с.449, 450 /

Таким образом, самовоспитание по сути своей является одновременно орудием и средством воспитания, т.е. нет проблемы воспитания других при наличии самовоспитания себя. Хочется привести целую страницу из “Мыслей о воспитании” Л.Н. Толстого, подтверждающую этот вывод.

“Воспитание представляется сложным и трудным делом только до тех пор, пока мы хотим, не воспитывая себя, воспитывать своих детей или кого бы то ни было. Если же поймёшь, что воспитывать других мы можем только через себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остаётся один вопрос жизни: как надо самому жить? Потому что не знаю ни одного действия воспитания детей, которое не включалось бы в воспитание себя. Как одевать, как кормить, как класть спать, как учить детей? Точно так же, как себя. Если отец, мать одеваются, едят, спят умеренно и работают и учатся, то дети будут то же делать.

Два правила я бы дал для воспитания: самому не только жить хорошо, но работать над собой, постоянно совершенствуясь, и ничего не скрывать из своей жизни от детей. Лучше, чтобы дети знали про слабые стороны своих родителей, чем то, чтобы они чувствовали, что есть у их родителей скрытая от них жизнь и есть показная. Все трудности воспитания вытекают из того, что родители, не только не исправляясь от своих недостатков, но даже не признавая их недостатками, оправдывая их в себе, хотят не видеть этих недостатков в детях. В этом вся трудность и вся борьба с детьми. Дети нравственно гораздо проницательнее взрослых, и они, часто не выказывая и даже не сознавая этого, видят не только недостатки родителей, но и худший из всех недостатков - лицемерие родителей и теряют к ним уважение и интерес ко всем их поучениям.

Лицемерие родителей при воспитании детей есть самое обычное явление, и дети чутки и замечают его сейчас же, и отвращаются, и развращаются. Правда есть первое, главное условие духовного влияния, и потому она есть первое условие воспитания. А чтобы не страшно было детям видеть всю правду своей и родителей жизни, надо сделать свою жизнь хорошей или по крайней мере менее дурной. И потому воспитание других включается в воспитание себя, и другого ничего не нужно”.

“ Оба вопроса о воспитании и об отношении к людям сводятся в один вопрос, именно в последний: как относиться к людям не на словах только, а на деле. Если этот вопрос решён и жизнь отца идёт по такому или другому решению, то в этой жизни отца и будет всё воспитание детей. А если решение правильно, то отец не введёт соблазна в жизнь детей; если же нет, то будет обратное”.

“ Родители, живя развратно, невоздержанно в пище, праздно - в неуважении к людям - жизнью, всегда требуют от детей воздержания, деятельности, уважения к людям. Но язык жизни, примера далеко слышен и виден и ясен и большим, и малым, и своим, и чужим”.

“ Ужасно смотреть на то, что богатые люди делают со своими детьми.

Когда он молод и глуп и страстен, его втянут в жизнь, которая ведётся на шее других людей, приучат к этой жизни; а потом, когда он связан по рукам и по ногам соблазнами, не может жить иначе, как требуя на себя труда других, тогда откроют ему глаза (сами собой откроются глаза), и выбирайся, как знаешь: или стань мучеником, отказавшись от того, к чему привык и без чего не можешь жить, или будь лгуном”.

“ Для того чтобы воспитывать хорошо, надо жить хорошо перед теми, которых воспитываешь”.

/ Л.Н. Толстой “Мысли о воспитании”, с. 448-450 /

Таким образом, Л.Н. Толстой проблему воспитания упрощает, можно сказать, упраздняет, поворачивает проблему воспитания других в плоскость самосовершенствования, самовоспитания. На основании чего делается такой вывод? Ответ на этот вопрос даётся в “Письме неизвестной”.

“ Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого воспитываем.

Воздействовать же на сердце можно только гипнотизацией, которой так подлежат дети, - гипнотизацией, заразительностью примера. Ребёнок увидит, что я раздражаюсь и оскорбляю людей, что я заставляю других делать то, что сам могу сделать, что я потворствую своей жадности, похотям, что я горжусь и тщеславлюсь своим положением, говорю про других злое, говорю за глаза не то, что говорю в глаза, притворяюсь, что

верю тому, во что не верю, и тысячи и тысячи таких поступков или поступков обратных: кротости, смирения, трудолюбия, самопожертво- вания, воздержания, правдивости, и заражается тем или другим во сто раз сильнее, чем самыми красноречивыми и разумными поучениями.

И поэтому все или 0,999 воспитания сводится к примеру, к исправлению и совершенствованию своей жизни.

Так что то, с чего вы начали внутри себя, когда мечтали об идеале, т.е. о добре, достижении которого несомненно только в себе, - к тому самому вы приведены теперь при воспитании детей извне. То, чего вы хотели для себя, хорошенько не зная зачем, то теперь вам уже необходимо нужно для того, чтобы не развратить детей.

От воспитания обыкновенно требуют и слишком много, и слишком мало. Требовать того, чтобы воспитываемые выучились тому - то и тому - то, образовались - как мы разумеем образование, - это невозможно, так же невозможно и то, чтобы они сделались нравственными, как мы разумеем это слово. Но совершенно возможно то, чтобы не быть самому участником в развращении детей (и в этом не может помешать ни жене муж, ни мужу жена), а всею своей жизнью по мере сил своих воздействовать на них, заражая их примером добра.

Я думаю, что не только трудно, но невозможно хорошо воспитать детей, если сам дурен; и что воспитание детей есть только самосовершенствование, которому ничто не помогает столько, как дети.

Как смешны требования людей, курящих, пьющих, объедающихся, не работающих и превращающих ночь в день, о том, чтобы доктор сделал их здоровыми, несмотря на их нездоровый образ жизни, как смешны требования людей научить их, как, продолжая вести жизнь не - нравственную, можно было бы дать нравственное воспитание детям.

Всё воспитание состоит в большем и большем сознании своих ошибок и исправлении себя от них. А это может сделать всякий и во всевозможных условиях жизни. И это же есть и самое могущественное орудие, данное человеку для воздействия на других людей, в том числе и на своих детей, которые всегда невольно ближе всего к нам ”. / Л.Н. Толстой “Письмо неизвестной от 5 марта 1894 ” (Роль примера и подражания в воспитании), с. 511-512 /

Ответ очевиден и вытекает из той роли примера и подражания, которые играют в воспитании, т.к.

“Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого воспитываем. Воздействовать же на сердце можно только заразительностью собственного примера. И поэтому всё воспитание или 0,999 воспитания сводится к примеру, к исправлению и совершенствованию своей жизни”.

Самовоспитание, самосовершенствование есть воспитание детей.

Воспитание детей есть самовоспитание, самосовершенствование.

Древний символ Мудрости, змий, закусивший собственный хвост, присутствует и здесь. С мудростью Л.Н.Толстого перекликается мудрость Ш.А.Амонашвили, нашедшего красивый и ёмкий образ той же проблемы:

“Спросят: Кто же вы есть для своих учеников?

Отвечу: Я половина каждого из них.

Спросят: Вы их знаете?

Отвечу: Так же, как знаю Беспредельность.

Спросят: Как вы их воспитываете?

Отвечу: Как яблоко растит в себе семя.”

Однако Ш.А.Амонашвили, положив в основание разрабатываемой им новой системы образования, Гуманной педагогики, “Учение Живой Этики”, наполняет понятие “воспитание” священным и возвышенным смыслом:

“59. Священное Слово воспитание.

Все говорят о воспитании детей, но редко кто серьёзно занят им

Слово само говорит о своей сути: В - ОС - ПИТАНИЕ, т.е. питание

О какой Оси идёт речь?

О духовной, конечно.

Ребёнок устремлён к духовному восхождению по скале.

Чем же нужно питать духовную Ось?

Здесь нам поможет загадочное и действительно таинственное понятие Образ.

В ребёнке заключён Образ Творца. Помочь ему в раскрытии этого Образа в себе и есть суть ОБРАЗ ования. Это не процесс освоения суммы регламентированных знаний или результат этого процесса, а процесс раскрытия в нём того, ради чего он вообще и существует как Вселенская сущность и ради чего он явился в мир земной. Учитель призван для того, чтобы помочь ребёнку в проявлении своей сути через питание его духовной оси образами . Ибо образ, существующий в ребёнке, может проявиться не иначе, как через заселение его духовного мира добрыми, прекрасными, возвышенными образами. Образами добра, любви, страдания и сострадания, радости и сорадости, духовности, героизма, познания. Образами красоты знаний и наук. Образование совершается сегодня, но дышит оно Будущим, в него вовлечено Будущее. Вот что есть воспитание - питание духовной оси прекрасными, Божественными образами” . / Ш.А. Амонашвили “ Почему не прожить нам жизнь героями духа”, стр.51,52 /

В заключение реферата хочу привести фрагмент из итогового произведения великого русского писателя и мыслителя Л.Н.Толстого, произведения, которое он сам особенно ценил, - из книги “Путь Жизни”:

“В молодых годах люди верят, что назначение человечества в постоянном совершенствовании и что возможно и даже легко исправить всё человечество, уничтожить все пороки и несчастья. Мечты эти не смешны, а, напротив, в них гораздо больше истины, чем в суждениях старых, завязших в соблазнах людей, когда эти люди проведшие жизнь не так, как это свойственно человеку, советуют людям ничего не делать, не искать, а жить, как животное. Ошибка исканий молодости только в том, что совершенствование себя, своей души юноши переносят на других . Делай своё дело жизни, совершенствуя и улучшая свою душу, и будь уверен, что только этим путём ты будешь самым плодотворным образом содействовать улучшению общей жизни.

Если ты видишь, что устройство общества дурно, и ты хочешь исправить его, то знай, что для этого есть только одно средство: то, чтобы все люди стали лучше; а для того, чтобы люди стали лучше, в твоей власти только одно: самому сделаться лучше”. / Л.Н. Толстой “Путь Жизни”, с.431 /

Вывод. Самосовершенствование, самовоспитание имеет общечеловеческое значение. Это единственный плодотворный путь к исправлению, улучшению, преображению и себя, и людей, и мира.

Список используемой литературы

1. Ш.А. Амонашвили “Почему не прожить нам жизнь героями духа”, М., Издательский Дом Шалвы Амонашвили, 2003г.

2. Ш.А. Амонашвили “ Школа Жизни ”,М., Издательский Дом Шалвы Амонашвили, 2000г.

3. Ш.А. Амонашвили “ Педагогическая симфония ”, М., МЦР, 2002г.

4. Л.Н.Толстой “Педагогические сочинения” , М., “Педагогика” 1989г.:

а) Л.Н.Толстой “Мысли о воспитании”, из писем и дневников 1895-1902гг.

б) Л.Н.Толстой “Ответ на письмо В.Ф. Булгакова”.

в) Л.Н. Толстой “ Из письма П.И. Бирюкову, май 1901г.”

г) Л.Н. Толстой “ Общие замечания для учителя”.

е) Л.Н. Толстой “ М.Л.Толстому” (неотправленное).

ё) Л.Н. Толстой “О воспитании”.

5. Л.Н. Толстой “Путь Жизни” М., “Республика”, 1993г.

6. Н.К. Рерих “Пути Благословения”, М.,”Сфера”, 1999г.

7. Л.В. Шапошникова “ Энергетическая роль Учительства в духовно - культурной эволюции человечества”, М., МЦР, 1994г.

Но после трех лет учебы Толстой решил перейти на самообразование - учиться самостоятельно по собственному плану. Он изучал историю и музыку, рисование и медицину, юридические науки и сельское хозяйство. И всю жизнь Толстой пополнял свои знания. (В зрелую пору жизни Толстой свободно владел английским, французским и немецким языками; читал на итальянском, польском, чешском и сербском; знал греческий, латинский, украинский, татарский, церковнославянский; изучал древнееврейский, турецкий, голландский, болгарский и другие языки). Оставив университет, Толстой уехал из Казани в Ясную Поляну, полученную им по разделу отцовского наследства. Затем он отправился в Москву, где в конце 1850 г. началась его писательская деятельность, тогда же была начата повесть «Детство». Л. Н. Толстой. 1849 г.

Фото 17 из презентации «Лев Николаевич» к урокам литературы на тему «Толстой»

Размеры: 139 х 190 пикселей, формат: png. Чтобы бесплатно скачать фотографию для урока литературы, щёлкните на изображении правой кнопкой мышки и нажмите «Сохранить изображение как...». Для показа фотографий на уроках Вы также можете бесплатно скачать всю презентацию «Лев Николаевич» со всеми фотографиями в zip-архиве. Размер архива - 4345 КБ.

Скачать презентацию

Толстой

«Лев Толстой» - Семья Болконских – «ум ума». Жизнь высшего света лишена человеческого содержания, жизни; Мелькают образы бездушные людей, Приличьем стянутые маски. Из соседней комнаты послышался бег к двери… Принципы старого князя Болконского. Душевно прошу вас от всего семейства… Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.

«Ясная Поляна Толстого» - История усадьбы. Толстой на прогулке. Л.Н Толстой – письмо С.А.Толстой, 3 мая 1897г. Библиотека. Купальня на Верхнем пруду. Верхний пруд. Л.Н.Толстой и Ясная Поляна Художественный мир Л.Н.Толстого. Большой дом был с флигелем. Интерьер зала. Толстой слушал всех одинаково, оделял деньгами. Дом-музей Л.Н.Толстого.

«Писатель Лев Николаевич Толстой» - Мария Николаевна Волконская в детстве, мать Л.Н.Толстого. Особенно сблизился Толстой с писателями, группировавшимися вокруг «Современника». Поездка в Петербургский университет держать экзамены на степень кандидата. 1849. Николай Ильич, отец Л.Н.Толстого. Дом, купленный Толстым, находился в рабочем районе.

«Писатель Толстой Лев» - Л. Н. Толстой с внуками Соней и Илюшей. В.Я.Брюсов. Воспитанием детей занималась дальняя родственница Т.А.Ергольская. Казанский университет. Событием общероссийского масштаба стали похороны Толстого в Ясной Поляне. Л. Н. Толстого у четвёртого бастиона. Народная школа. И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, Д. В. Григорович, А. В. Дружинин и А. Н. Островский (1856).

«Алексей Николаевич Толстой» - Скончался 23 февраля 1945 года, в Москве. Во время Отечественной войны. Граф, академик АН СССР (1939). Алексей Николаевич Толстой. Пробовал заниматься живописью. Историческая проза. Печатал стихи с 1905 и прозу с 1908. Опричники (Малюта Скуратов, Василий Грязной и др.) - воплощенное благородство. Новые и старые темы.

«Литература Толстой» - Кровавое воскресенье. 1861. 1871. Отмена крепостного права. Тест. 1853-1856. Жизненное кредо Л. Толстого. 1877-1878. Военная служба. Русско–турецкая война. Слайд 7. Ясная Поляна: опыт самостоятельной жизни. 1851-1855гг. Правила Л. Толстого. Детство, отрочество, юность: истоки личности. 1849-1851гг. Свидетелем каких исторических событий был Толстой?

Всего в теме 30 презентаций




Самообразование и самовоспитание Л. Н. Толстого





Программа развития молодого Л. Н. Толстого.

  • 1. Изучить весь курс юридических наук, нужных для окончательного экзамена в университете.

  • 2. Изучить практическую медицину и часть теоретической.

  • 3. Изучить языки: французский, русский, немецкий, английский, итальянский и латинский.

  • 4. Изучить сельское хозяйство как теоретическое, так и практическое.

  • 5. Изучить историю, географию и статистику.

  • 6. Изучить математику, гимназический курс.

  • 7. Написать диссертацию.

  • 8. Достигнуть средней степени совершенства в музыке и живописи.

  • 9. Получить некоторые познания в естественных науках.

  • 10. Составить сочинения из всех предметов, которые буду изучать.


« Я дурен собой, неловок, нечистоплотен, совсем необразован. Я раздражителен, скучен для других, нескромен… Я умен, но ум мой ещё никогда ни на чем не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового…»

Задача самовоспитания Л. Толстого:







Здоровый образ жизни Л.Н. Толстого


В чём секрет долголетия Л. Толстого?

  • Ф.И. Тютчев – 69 лет

  • М.Е. Салтыков-Щедрин - 63 года

  • А. М. Горький – 68 лет

  • Н. А. Некрасов - 56 лет

  • А. А. Фет - 72 года

  • Ф. М. Достоевский – 59 лет

  • Н. С. Лесков – 64 года

  • И. С. Тургенев – 64 года

  • А. П. Чехов – 44 года

  • Л. Н. Толстой – 82 года




Правила выполнения физических упражнений.

  • 1. Останавливайся, как только почувствуешь легкую усталость.

  • 2. Сделав какое-нибудь упражнение, не начинать нового, пока дыхание не вернется к своему нормальному состоянию.

  • 3. Стараться сделать на следующий день то же количество движений, как и накануне, если не больше.



Спорт

  • Велоспорт

  • Шахматы

  • Джигитовка

  • Езда верхом

  • Плавание

  • Гимнастика




Физический труд

  • Сам делал работу по дому

  • Пахал поля

  • Косил сено

  • Пилил и колол дрова


Отказ от вредных привычек

  • Бросил курить (бросал 3 раза)

  • Отказался от вина


Единство с природой

  • Давало новые мысли для произведений

  • Расслабляло, избавляло от всей суеты



Правильное питание

  • Был вегетарианцем

  • Не ел больше нормы, но иногда было трудно ограничивать себя в еде.

В дневниках написано: «Ел лишнее- стыдно», «Не удержался от второй порции щей- пеняю на себя».


Лев Николаевич женился осенью 1862 года на дочери врача придворного ведомства Софье Андреевне Берс. Первые семейные радости создали у Л.Н. Толстого ощущение обретенного мира и большого счастья.


В лице своей жены он нашёл помощницу во всех делах, практических и литературных – в отсутствие секретаря она по нескольку раз переписывала набело черновики своего мужа.

У Льва Николаевича и Софьи Андреевны родилось 13 детей. Некоторые из них умерли в младенчестве.

Л.Н. Толстой был сторонником семейного воспитания и обучения детей дошкольного и раннего школьного возраста. Воспитание детей он считал одной из самых важных задач и обязанностей родителей .


На рубеже 1880-х годов Л.Н. Толстой переживает резкий идейный и духовный перелом. Это отразилось на взаимоотношениях с семьёй.

Изо дня в день углубляется его разлад с семьёй, особенно с сыновьями и женой, которые не принимают его нового миросозерцания и противятся претворению его в жизнь.

«

«Они разрывают меня на части. Иногда думается: уйти ото всех…» (Дневник от 24. 09. 1910.)

После мучительных раздумий Толстой решил тайком покинуть Ясную Поляну.




Генеалогическое древо Л. Толстого.






Л. Толстой среди крестьян.






Толстой и Бог. Толстой и религия. Толстой и церковь.


Что такое Бог?


«…любите врагов ваших…»


Беседа с духовными лицами


В 1880-ые годы Толстой встал на позиции критического отношения к церковному вероучению, духовенству, официальной церковности.


Определение Святейшего Синода от 20-22 февраля 1901 г.

«Известный миру писатель, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно пред всеми отрёкся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви православной.

Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею».


Лев Толстой в аду. На фрагменте стенной росписи из церкви с. Тазова Курской губернии.



Ответ Синоду

«То, что я отрёкся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрёкся я от неё не потому, что я восстал на Господа, а напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему».

Л. Н. Толстой


1906 год. «Есть ли бог? Не знаю. Знаю, что есть закон моего духовного существа. Источник, причину этого закона я называю богом».



Светлый гений - так называл писателя Льва Толстого поэт Александр Блок

ДНЕВНИКИ Льва Николаевича ТОЛСТОГО - неотъемлемая часть его биографии, его литературного наследия. В них запечатлена неустанная работа мысли писателя, глубокие раздумья о жизни, социально-нравственные искания.

Толстой вёл Дневники с некоторыми перерывами в течение почти всей своей жизни. Он начал их в 1847 году 18-летним юношей-студентом и закончил в 1910 году 82-летним всемирно известным писателем. Ни один русский писатель не оставил после себя столь обширного по времени и богатого по содержанию Дневника, как Лев Толстой.

Л.Н. Толстой в рабочем кабинете. Фото В.Г. Черткова, 1909

Дневники, записки, исповедь как жанр были близки творческой индивидуальности Толстого. Это чувствовали многие современники и друзья писателя и поощряли его к ведению Дневника. В.Г. Чертков советовал ему: «Вам непременно следовало бы вести постоянные записки, вроде дневника ваших мыслей и чувств. Вы это не раз сами чувствовали: «Записки христианина», «Записки несумасшедшего» (из письма от 8 августа 1886 г.). Толстой и сам считал, что дневник помогает человеку сосредоточиться в его размышлениях о жизни, обязывает к искренности, откровенности, честности с самим собой, ибо, как он говорил, здесь «всякая фальшь сейчас же тобою чувствуется».

Толстой в разное время по-разному представлял себе назначение своего Дневника. Начиная его в 1847 году, в бытность студентом Казанского университета, он написал на одной из первых страниц: «Я никогда не имел дневника, потому что не видал никакой пользы от него. Теперь же, когда я занимаюсь развитием своих способностей, по дневнику я буду в состоянии судить о ходе этого развития» (запись от 7 апреля 1847 г.).

Следуя этой цели, он первоначально заносил на страницы Дневника всё, что, по его мнению, помогало развитию способностей, и в первую очередь разбор прочитанных книг. Первая его тетрадь, например, полностью посвящена заданному в университете сравнительному анализу известного «Наказа» Екатерины II и трактата французского просветителя Монтескье «Дух законов» - анализу, выполненному со всей возможной тщательностью: с цитатами, рассуждениями и выводами. Через некоторое время с той же целью Толстой завёл в Дневнике разделы: «Сведения» и «Наблюдения», куда записывал наиболее интересные факты, почерпнутые из книг или из собственных наблюдений над жизнью.

Кроме того, Дневник должен был служить и местом записей «дельных мыслей», и средством, способствующим самодисциплине. «Мало ли бывает в голове мыслей, и которые кажутся весьма замечательными; а как рассмотришь, выйдет пустошь; иные же точно дельные - вот для этого-то и нужен дневник. По дневнику весьма удобно судить о самом себе.

Потом, так как я нахожу необходимым определять все занятия вперёд, то для этого тоже необходим дневник» (запись от 14 июня 1850 г.). Однако начиная с 1851 года преобладающее место в Дневнике занимает так называемый «Франклиновский журнал», то есть свод моральных правил, следование которым должно помочь нравственному самовоспитанию. «Нахожу для дневника, кроме определения будущих действий, полезную цель - отчёт каждого дня с точки зрения тех слабостей, от которых хочешь исправиться» , - записывает он 7 марта 1851 года. Молодой Толстой заводит на страницах Дневника спор с самим собой, строго судит свой образ жизни и обличает себя в многочисленных «грехах». Через определённые промежутки времени он перечитывает свой «журнал», как бы подытоживает пережитое. И тогда на страницах его тетрадей появляются жестокие самокритичные монологи.

«Что я такое?» - с пристрастием вопрошает он себя в Дневнике 1854 года. И отвечает: «Я дурён собой, неловок, нечистоплотен и светски необразован. Я раздражителен, скучен для других, нескромен, нетерпим (intolerant) и стыдлив, как ребёнок. Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое-как сам, урывками, без связи, без толку и то так мало. Я не воздержан, нерешителен, непостоянен, глупо тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой привычкой. Я умён, но ум мой ещё никогда ни на чём не был основательно испытан. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового...» и т.д. и т.п. (запись от 7 июля).

Подобные беспощадные самообличения имели в своей основе большей частью не действительные, а преувеличенные представления автора о своих недостатках и прегрешениях. Тем не менее эти покаяния играли большую роль в той не знавшей устали внутренней работе, которая совершалась в сознании писателя. Дневник помогал ему в этом. По беспощадно искренним и правдивым записям в Дневнике, как по безошибочному барометру, Толстой измерял уровень своего морального роста.

Кроме самовоспитания и самообразования, Дневник имел для Толстого ещё одну важную цель - литературную. Увлекаясь сочинениями Стерна и Руссо, в центре которых герой, анализирующий свои душевные движения, Толстой решает вести свой Дневник так, чтобы он представлял для него «литературный труд, а для других мог составить приятное чтение» (запись от 22 октября 1853 г.). В этой записи впервые появляются слова «литературный труд». «Последние три года, проведённые мною так беспутно, иногда кажутся мне очень занимательными, поэтическими и частью полезными; постараюсь пооткровеннее и поподробнее вспомнить и написать их. Вот ещё третье назначение для дневника» (запись от 14 июня 1850 г.). С этого времени дневниковые записи приобретают новый характер - события, разного рода факты, встречи с теми или иными людьми в них не только отмечаются, записываются на память, но о них повествуется, то есть рассказывается обстоятельно, детально, иногда даже живописно, что служит первыми пробами пера будущего писателя.

Через несколько лет значительное место в Дневниках начинают занимать «мысли, сведения или примечания, относящиеся до предполагаемых работ» (запись от 2 января 1854 г.). Готовя себя к писательской деятельности, молодой Толстой уже сознательно превращает Дневник в рабочую записную книжку, где накапливаются и хранятся «заготовки» для будущих сочинений. При этом он строго следует правилу: «Начиная каждую работу, пересматривать дневник и выписывать из него всё к ней относящееся на особую тетрадку». Одновременно он не оставляет и свой исповедальный «Франклиновский журнал», строго требуя от себя «запоминать и записывать карандашом каждый день все преступления правил» (там же).

Таким образом, назначение Дневника молодого Толстого многообразно. Он служит и ежедневным «журналом занятий», и местом исповеди, и лабораторией первых литературных опытов. Разнообразно и его содержание. В нём, помимо записей о собственной жизни, много интересных наблюдений над окружающей действительностью, над людьми, много раздумий на общественно-политические, философские, этические и эстетические темы. Однако преимущественное внимание Толстого обращено в этот период на самого себя. В центре Дневника - сам автор, его мысли и чувства, суровый самоанализ, воспоминания о прошлом и планы на будущее. Его собственная жизнь в этот период как бы ещё отделена от жизни других людей; внешний мир интересует его главным образом постольку, поскольку он затрагивает его личность. И хотя среди зафиксированных в Дневнике раздумий есть глубокие мысли о народе, о «русском рабстве», о Крымской войне, о судьбе Севастополя и России - эти размышления пока ещё очень тесно связаны с планами и интересами самого Толстого.

В позднейшие годы, по мере расширения жизненного и писательского опыта Л.Н. Толстого и особенно после пережитого им на рубеже 1880-х годов идейного перелома, его Дневник претерпевает существенные изменения.

Всё узко деловое и практическое, а также имеющее характер кратковременных записей для памяти, заносится теперь в специальные записные книжки, которые он начиная с 1855 года всегда - дома и в пути, днём и ночью - держит при себе. В Дневнике же наибольшее место начинают занимать записи, осмысливающие действительность под углом зрения нового миросозерцания автора, обосновывающие его религиозно-нравственное учение. Мысли эти, предварительно - иногда на ходу - набросанные в записных книжках, обдумываются, оттачиваются и в развернутом виде заносятся в Дневник, откуда они в ещё более переработанном и отшлифованном виде перейдут в статьи, письма, в художественные произведения. Так Дневник Толстого постепенно становится лабораторией его философской, религиозно-нравственной мысли и начинает уже подразумевать читателя. Элементы личные, интимные, не предназначенные для других, переплетаются в нём с рассуждениями открыто публицистическими, рассчитанными на широкое распространение.

Перемена в содержании и характере Дневника, происшедшая вначале незаметно для его автора, была позднее им сознательно продумана и санкционирована. В последние десятилетия Толстой считал записанные в Дневнике мысли единственно важной его частью и в них видел его главное, полезное людям назначение.

«Всем этим бумагам, - писал он В.Г. Черткову 13 мая 1904 года, имея в виду свои писания, - кроме дневников последних годов, я, откровенно говоря, не приписываю никакого значения и считаю какое бы то ни было употребление их совершенно безразличным. Дневники же, если я не успею более точно и ясно выразить то, что я записываю в них, могут иметь некоторое значение, хотя бы в тех отрывочных мыслях, которые изложены там. И потому издание их, если выпустить из них всё случайное, неясное и излишнее, может быть полезно людям».

Следуя этому указанию, друг писателя В.Г. Чертков, биограф П.И. Бирюков и другие лица выбирали из Дневников Толстого отдельные мысли, преимущественно религиозно-нравственного содержания, и публиковали их в изданиях «Свободного слова», в сборниках «Спелые колосья» и в биографических работах.

По-новому решал Толстой в последний период своей жизни и вопрос о Дневниках молодости. Раньше, вследствие интимности их содержания, он не давал их никому читать и одно время был даже близок к тому, чтобы уничтожить.

«...Думал о своих дневниках старых, о том, как я гадок в них представляюсь, и о том, как не хочется, чтобы их знали, то есть забочусь о славе людской и после смерти», - записал он 20 июля 1890 года. Софья Андреевна, переписывавшая в то время Дневник молодости Толстого, отметила в своей тетради: «Лёвочка начинает тревожиться, что я переписываю его дневники. Ему хотелось бы старые дневники уничтожить и выступить перед детьми и публикой только в своём патриархальном виде».

Но вскоре Толстой решил отбросить «заботу о славе людской» и полностью сохранить эти Дневники, поскольку и они, по его мнению, могут послужить людям в их нравственном самосовершенствовании.

«Дневники моей прежней холостой жизни, - записал он в завещании 1895 года, - выбрав из них то, что стоит того, я прошу уничтожить... Дневники моей холостой жизни я прошу уничтожить не потому, что я хотел бы скрыть от людей свою дурную жизнь, - жизнь моя была обычная, дрянная, с мирской точки зрения, жизнь беспринципных молодых людей, - но потому, что эти дневники, в которых я записывал только то, что мучало меня сознанием греха, производят ложно-одностороннее впечатление и представляют... А впрочем, пускай остаются мои дневники как они есть. Из них видно, по крайней мере, то, что, несмотря на всю пошлость и дрянность моей молодости, я всё-таки не был оставлен богом и хоть под старость стал немного понимать и любить его» (запись от 27 марта).

Дневники Толстого, как и всё его литературное наследие, отражают всю сложность духовного мира писателя, трагизм его переживаний, противоречивость его мировоззрения.

Особенности личности Толстого в полной мере отражены в его Дневниках. Ничто иное в его наследии, ни произведения, ни письма писателя, не раскрывает нам с такой полнотой его сложную, многогранную натуру и особенно его духовную и семейную драму, как его собственные записи.

Молодость свою Толстой провёл без очевидных тяжёлых конфликтов и душевных потрясений. Основным содержанием его тогдашнего бытия, помимо обычных увлечений юности, были напряжённые искания цели и смысла жизни, раздумья над проблемами литературы, философии и морали. В Дневнике лишь в малой степени отражена эта его деятельность ума и сердца - в действительности происходившая в нём внутренняя работа была гигантской. Впоследствии, вспоминая об этом периоде своей жизни, он писал А.А. Толстой:

«...Я был одинок и несчастлив, живя на Кавказе. Я стал думать так, как только раз в жизни люди имеют силу думать. У меня есть мои записки того времени, и теперь, перечитывая их, я не мог понять, чтобы человек мог дойти до такой степени умственной экзальтации, до которой я дошёл тогда. Это было и мучительное, и хорошее время. Никогда, ни прежде, ни после, я не доходил до такой высоты мысли, не заглядывал туда, как в это время, продолжавшееся два года. И всё, что я нашёл тогда, навсегда останется моим убеждением» (из письма от конца апреля 1859 г.).

Толстой говорит в этом письме и неоднократно в своих Дневниках о своём одиночестве, и действительно, при огромной душевной потребности в дружбе, в общении с близкими по духу людьми, он в молодости был в значительной мере этого лишён. Наделённый от природы яркой индивидуальностью, имея всегда собственный взгляд на вещи, предъявляя к себе и окружающим строгие моральные требования, Толстой трудно сходился с людьми, далёкими ему по душевному и умственному складу, а сойдясь, довольно скоро с ними порывал. Так было, например, с сослуживцами на Кавказе и в Севастополе. Так было потом и в его отношениях с петербургскими литераторами Дружининым, Боткиным и Анненковым - вначале он с ними сблизился, называл их «бесценным триумвиратом», а затем быстро к ним охладел. Так было и с Тургеневым, которого он всегда любил, но отношения с которым после тяжёлой ссоры были надолго разорваны. Так было и с Б.Н. Чичериным. С некоторыми из своих друзей, такими как А.А. Толстая, А.А. Фет, Н.Н. Страхов, Толстой был близок в течение многих лет, но затем, из-за расхождения в убеждениях, охладевал к ним. Не более счастлив был молодой Толстой и в любви. На страницах Дневника запечатлено его стремление к гармонической патриархально-семейной жизни, его жажда найти в любимом человеке истинного, близкого друга. История его романа с В. Арсеньевой показывает, как страстны, напряжённы и вместе с тем тщетны были его надежды на счастье, как часто на его долю выпадала горечь разочарований.

Женитьба осенью 1862 года на дочери врача придворного ведомства Софье Андреевне Берс, первые семейные радости создали у Толстого ощущение обретённого мира и большого счастья. Скупые Дневники этой поры рисуют нам обстановку почти полного и безмятежного существования. Толстой любит свою жену и с радостью отдаётся этому чувству. «Счастье семейное поглощает меня всего..., - записано в Дневнике от 5 января 1863 года, - ...такого не было и не будет ни у кого, и я сознаю его». Но вместе с тем на той же странице он записывает:

«Я всё тот же. Так же недоволен часто собой и так же твёрдо верю в себя и жду от себя... Ещё бы я не был счастлив! Все условия счастия совпали для меня. Одного часто мне недостаёт (всё это время) - сознания, что я сделал всё, что должен был , для того, чтобы вполне наслаждаться тем, что мне дано, и отдать другим, всему , своим трудом за то, что они мне дали» (запись от 15 января 1863 г.).

В последующие два десятилетия с выходом в свет «Войны и мира» и «Анны Карениной» Толстой становится известным не только в России, но и за её пределами.

Увлекаясь хозяйством, он умножает свои имения, покупает земли в Самарской губернии, разводит леса. Доволен он и своей разросшейся семьёй - возле него любящая жена, дети, близкие. И всё же за внешним успехом и безмятежностью, за идиллией жизни яснополянского дома таятся - чем дальше, тем острее - беспокойство, тревога, неудовлетворённость. Они с каждым годом углубляются, усиливаются и постепенно принимают такие размеры, что знаменитый писатель и счастливый семьянин перестаёт, как он это рассказал в «Исповеди», «ходить с ружьём на охоту, чтобы не соблазниться слишком лёгким способом избавления себя от жизни».

Неудовлетворённость жизнью в эту «счастливую» пору, неутихающие смятение и тревога вызываются всё растущим сознанием несправедливости современного общественного устройства и мучительными поисками путей её устранения. Толстой не мыслит себе личного счастья вне всеобщего довольства и гармонии. Его мучает собственное благополучие в то время, когда вокруг царят ложь и несправедливость. Ещё за пять лет до женитьбы, в 1857 году, он писал А.А. Толстой: «Вечная тревога, труд, борьба, лишения - это необходимые условия, из которых не должен сметь думать выйти хоть на секунду ни один человек... Мне смешно вспомнить, как я думывал и как вы, кажется, думаете, что можно себе устроить счастливый честный мирок, в котором спокойно, без ошибок, без раскаянья, без путаницы жить себе потихоньку и делать не торопясь, аккуратно всё только хорошее. Смешно! Нельзя , бабушка. Все равно, как нельзя , не двигаясь, не делая моциона, быть здоровым. Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие - душевная подлость» . Этому своему убеждению Толстой остаётся верен всю свою жизнь, ни на миг не приостанавливалась в нём мучительная работа совести.

На рубеже 1880-х годов Толстой переживает резкий идейный и духовный перелом. Поистине выстрадав своё новое миропонимание, он обретает в нём опору для своей жизни, для дальнейшего творчества. Но и оно не приносит ему душевного покоя и удовлетворения. С этого времени начинается второй этап его жизни - тридцатилетний период, наполненный огромной плодотворной деятельностью, но в личном плане ещё более сложный и драматичный. Изо дня в день углубляется его разлад с семьёй, особенно с сыновьями и женой, которые не приемлют его нового миросозерцания и противятся претворению его в жизнь. Растёт и становится невыносимым его чувство вины и стыда перед народом за барские условия жизни. Медленно, постепенно, но с неотвратимой силой нарастает та духовная и семейная драма, которая, в конечном счёте, после тяжких раздумий и мучений, заставит 82-летнего старика тёмной осенней ночью тайком покинуть Ясную Поляну.

В чём была жизненная драма Толстого? Как рисуют её собственные Дневники писателя?

Существующая на эту тему огромная литература даёт на этот вопрос разноречивые ответы. Центр тяжести переносят на внутрисемейный конфликт - противоречия между писателем, отрекающимся от своих «господских» прав и привилегий, и семьёй, стремящейся их сохранить. Некоторые авторы придают преувеличенное значение борьбе, которая в последние годы возникла между женой писателя и его единомышленником В.Г. Чертковым за влияние на Толстого.

Дневники Толстого убедительно показывают, что в действительности всё было гораздо сложнее. Как справедливо указал Б. Мейлах, обстоятельно проанализировавший жизнь писателя последних лет, причины трагедии Толстого не могут быть сведены только к семейному раздору или к каким-либо другим отдельно взятым обстоятельствам его личной жизни, как бы серьёзны и важны они сами по себе ни были. Истоки нараставшей с каждым годом духовной драмы Толстого - в трагическом разладе между утопическим идеалом писателя, его религиозно-нравственным учением и реальной жизнью, - разладе, который становился с каждым годом всё ощутимее и под конец жизни Толстого, в годы первой русской революции и после неё, стал особенно очевидным.

Толстой отстаивал идею всеобщей любви и непротивления злу насилием как единственной основы социального переустройства общества. По его учению, только внутреннее, моральное самосовершенствование человека может привести мир к «царству божьему» - свободе, братству и счастью. Признать неправоту своего учения он не мог, ибо истоки его противоречий заключались не только в его личной мысли, но и в самих условиях русской жизни, особенно жизни крестьянских масс, выразителем идеологии которых он выступал. Вместе с тем он был слишком «земным» мыслителем, чтобы закрывать глаза на факты реальной жизни. И в этом - в повседневном, всё нарастающем ощущении дисгармонии между учением, в которое Толстой глубоко и страстно верил, и непостижимым «роком событий» , движущимся по собственным, ему непонятным и казавшимся ему «неправильным» законам - выразилась большая духовная трагедия писателя.

Толстой, разумеется, не осознавал её столь ясно и конкретно, как это видно нам сейчас, спустя столетие. Этот разлад он, в личном плане, прежде всего ощущал как невыносимое противоречие между его идеалом демократической патриархальной жизни и вынужденным пребыванием в барской среде, и именно об этом не раз писал в Дневнике.

«Очень тяжело в семье... Мои слова не захватывают никого. Они как будто знают - не смысл моих слов, а то, что я имею дурную привычку это говорить... Как они не видят, что я не то что страдаю, а лишён жизни вот уже три года» (запись от 4 апреля 1884 г.).

«Всё больше и больше почти физически страдаю от неравенства: богатства, излишеств нашей жизни среди нищеты; и не могу уменьшить этого неравенства. В этом тайный трагизм моей жизни» (запись от 10 июня 1907 г.).

«Мучительно стыдно, ужасно. Вчера проехал мимо бьющих камень, точно меня сквозь строй прогнали. Да, тяжела, мучительна нужда и зависть и зло на богатых, но не знаю, не мучительней ли стыд моей жизни» (от 12 апреля 1910 г.).

Мотив стыда, тоски, бессилия перед злом окружающего мира, ощущение резкого контраста между тяжёлым бытием голодного и бесправного народа и своим существованием в сравнительно «роскошных» условиях звучит на страницах Дневника с каждым годом всё явственнее и острее. Ещё в 1884 году у Толстого возникло желание покинуть Ясную Поляну и уйти в большой крестьянский мир, где бы он стал жить по законам любви и добра. Однако такой уход принёс бы горе семье, и он не решился на него в ту пору.

Конфликт в семье, на который Толстой многократно жалуется в Дневнике, его всё растущее отчуждение от жены и детей, особенно сыновей, имеют своим истоком те же глубокие причины, что и вся его трагедия последних лет. Так, придя после кризиса 80-х годов к отрицанию собственности, Толстой стремился и свою жизнь, и жизнь своей семьи построить на новых, более справедливых основаниях. Он отказался от владения недвижимым имуществом, имениями, землёй, от литературного гонорара, но при этом, не желая причинять «зло» близким, передал семье права на них и на доходы с сочинений, написанных до 1881 года. Это решение, как вскоре выяснилось, никого не удовлетворило. Оно прежде всего не удовлетворило самого писателя; он честно и искренне ощущал это как компромисс со своей совестью, за который ему было очень больно и стыдно. Оно не удовлетворяло его друзей и единомышленников, воспринявших этот шаг как досадное расхождение между словом и делом, в чём многие из них его жестоко упрекали. Оно дало повод недругам и злопыхателям обвинять Толстого в неискренности, лицемерии, фарисействе. Наконец, это решение не удовлетворило и семью, которая всё же была лишена значительной части доходов. Так была создана почва для конфликта, который с этого времени в семье никогда не прекращался.

В более поздние годы Толстой явственно увидел последствия своего неверного шага: «Какой большой грех я сделал, отдав детям состояние. Всем повредил, даже дочерям. Ясно вижу это теперь», - читаем мы в Дневнике 1910 года. Но исправить что-либо в это время уже было поздно.

Под конец жизни, боясь, что семья после его смерти нарушит его волю и предъявит права на всё его литературное наследие, Толстой составил летом 1910 года тайное завещание, по которому все его сочинения должны издаваться и распространяться безвозмездно. Это завещание, о существовании которого Софья Андреевна вскоре догадалась и которое она с болезненной настойчивостью разыскивала, и сослужило роль той новой искры, из которой в последний год разгорелось давно тлеющее пламя вражды и ненависти между нею и Чертковым.

Истинное и весьма полное освещение событий того времени мы находим в Дневниках Толстого, они в полной мере воспроизводят драматическую историю его взаимоотношений с женой. Десятки мест в них свидетельствуют о его любви к ней, об уважении как матери своих детей и как преданному помощнику и другу. Затем, с 1880-х годов, всё чаще звучат жалобы на возникшее между ними отчуждение, на своё одиночество в семье. И всё же Толстой был вполне искренен, когда в 1895 году изъял, по просьбе Софьи Андреевны, из своих Дневников ряд мест, содержащих неуважительные отзывы о ней.

«Пересматривая дневник, - читаем мы в записи от 13 октября 1895 года, - я нашёл место - их было несколько - в котором я отрекаюсь от тех злых слов, которые я писал про неё. Слова эти писаны в минуты раздражения. Теперь повторяю ещё раз для всех, кому попадутся эти дневники» (подчёркнуто Толстым. - А. Ш. ).

К В.Г. Черткову Толстой, помимо духовной близости, испытывал чувство глубокой благодарности за его неутомимую работу по изданию и распространению его запрещённых в России произведений. Их переписка свидетельствует о большом доверии Толстого к Черткову, об уважении к его уму и опыту, о личном расположении к нему как человеку и деятелю.

Вместе с тем, натура активная, честолюбивая, Чертков, не замечая того и впоследствии раскаиваясь, порою переходил ту грань душевного такта и скромности, к которой обязывала его большая близость к Толстому. С особенной силой эти черты характера Черткова проявились в 1910 году в его конфликте с Софьей Андреевной, вызванном тайным завещанием Толстого. Как пишет в своих мемуарах старший сын писателя - С.Л. Толстой, Чертков, который считал себя продолжателем дела Льва Толстого и единственным компетентным редактором и издателем его сочинений, боялся, что Софья Андреевна уговорит Льва Николаевича уничтожить завещание, и принимал все меры для сохранения его в тайне. «Последствием этого было то, что его поведение в 1910 году крайне обострило отношения между моими родителями и было одной из причин мучительных переживаний отца в последний год его жизни».

Толстой горячо желал мира в семье. Он отчётливо сознавал, что поведение С.А. Толстой вызвано её тяжёлым болезненным состоянием, и был готов, не поступаясь своими принципами, сделать всё, чтобы найти приемлемую основу для совместной жизни. Даже в самом разгаре борьбы между Софьей Андреевной и Чертковым он пытался защитить её перед ним, напоминая о её болезни и особом складе характера. Но действительность, вопреки его воле, приводила ко всё новым конфликтам, чему способствовало усиливающееся нервное заболевание Софьи Андреевны. И в конце концов разлад в семье принял невыносимый характер.

Нельзя без волнения читать записи последнего 1910 года, в которых 82-летний писатель на склоне жизни предстаёт глубоко страдающим человеком, лишённым не только душевного, но и самого необходимого житейского покоя, превращённым в объект безжалостной борьбы двух воюющих «партий». «Чертков вовлёк меня в борьбу, и борьба эта очень и тяжела и противна мне», - с горечью записывает Толстой в «Дневнике для одного себя» (от 30 июля 1910 г.). «Они разрывают меня на части. Иногда думается: уйти ото всех», - читаем в записи от 24 сентября 1910 года.

Предметом распрей, помимо завещания, были и Дневники Толстого. Ненавидя Черткова, стремясь отстранить его от издания сочинений Толстого, Софья Андреевна требовала, чтобы и Дневники были возвращены семье. «Его дневники, - писала она Черткову 18 сентября 1910 года, - это святая святых его жизни, следовательно, и моей с ним, это отражение его души, которую я привыкла чувствовать и любить, и они не должны быть в руках постороннего человека». Со своей стороны, В.Г. Чертков, на которого Толстой в завещании возложил функции редактора и издателя его сочинений, стремился удержать Дневники у себя. Это, в ряду всех других обстоятельств, ещё более накаляло атмосферу, а всё вместе ускорило развязку. Так, во всей сложности жизненных коллизий, предстаёт перед нами на страницах Дневника история жизни великого писателя, его личная драма и трагический конец.

Однако при всей сложности и порою трагичности отражённых в Дневниках жизненных проблем, при далеко не идиллическом характере запечатлённых в них общественных и личных коллизий в них не найти безысходно-пессимистических нот.

«Думал: Радоваться! Радоваться! Дело жизни, назначение её - радость. Радуйся на небо, на солнце, на звёзды, на траву, на деревья, на животных, на людей. И блюди за тем, чтобы радость эта ничем не нарушалась. Нарушается эта радость, значит, ты ошибся где-нибудь - ищи эту ошибку и исправляй» (от 15 сентября 1889 г.).

Александр ШИФМАН,

составитель 22-томного

Собрания сочинений Л.Н. Толстого

(дано в сокращении).

Бросив университет, Л.Н. Толстой с весны 1847 года поселился в Ясной Поляне…

«Замыслы молодого Толстого в части самообразования поражают своей грандиозностью. Его не удовлетворяют занятия в Казанском университете, и, решив далее учиться самостоятельно, Толстой разрабатывает в дневнике программу, которую намерен осуществить за два года. Он предполагает:

«1) Изучить весь курс юридических наук, нужных для окончательного экзамена в университете.
2) Изучить практическую медицину и часть теоретической.
3) Изучить языки: французский, русский, немецкий, английский, итальянский и латинский.
4) Изучить сельское хозяйство, как теоретическое, так и практическое.
5) Изучить историю, географию и статистику.
6) Изучить математику, гимназический курс.
7) Написать диссертацию.
8) Достигнуть средней степени совершенства в музыке и живописи».

Первое, чему научился (или с рождения умел?) Толстой, - это говорить себе правду без утайки. Он преследует в самом себе любой оттенок фальши, всякий намёк на неискренность, потому что без этого условия - откровенности с собой самим - нечего и думать о том, чтобы стать лучше. Он не добился ещё крупных успехов в самосовершенствовании, когда сделал на страницах дневника важное открытие: «Легче написать десять томов философии, чем приложить какое-нибудь одно начало к практике».

После записей 1847 года дневник почти на три года обрывается, чтобы возродиться лишь в 1850 году. Вспоминая потом эти три года, Толстой с огорчением называл их беспутными: юношу закрутил водоворот светской и богемной жизни - балы и журфиксы, вино, карты, цыгане. Всё было внове, но душе нельзя было защититься от того, в чём чудилась блаженная погибель. В эти годы Толстой как бы забыл правила дневника... Толстой возвращается к дневнику в 23 года, когда, как ему кажется, он уже «перебесился и постарел», перестал конфузиться на балах, «стал уже слишком холоден» и порастерял веру в то, что, сочинив и записав правило поведения, ты наполовину его исполнил.

«Большой переворот сделался во мне в это время, - пишет Толстой 8 декабря 1850 года... - Перестал я делать испанские замки и планы, для исполнения которых недостанет никаких сил человеческих». Он не надеется больше «одним своим рассудком дойти до чего-либо» и кажется самому себе основательно помудревшим, хотя способен ещё часа два проторчать перед зеркалом, огорчаясь, что у него «левый ус хуже правого».

Если невозможно одним рассудком, логикой призвать в свою жизнь идеал, осмысленную добродетель, то, может быть, легче бороться с уклонениями от добра? - размышляет автор дневника. А бороться есть с чем. Похоже, что в ранней юности Толстому сильно вредит бесхарактерность. Во всяком случае, именно в этом недостатке он постоянно упрекает себя. И тут автор дневника даёт нам первый урок.

Великая жизнь в глазах потомства - всегда неоспоримый и блистательный результат. Но на жизнь Толстого благодаря дневнику мы можем взглянуть как на становление, процесс.

Мы увидим, как молодой человек, воспитанный хоть и без родителей, но в изнеживающей среде тётушек и мамушек и не обладавший от природы стальной волей, побеждает лень и инерцию. Характер - необходимая часть таланта. Сколько гениев погибло в безвестности из-за отсутствия воли в осуществлении себя. Толстой не погиб, потому что свою слабость обратил в силу, сделал её предметом исследования и, воспитывая себя, изучал человека вообще.

Для молодого Толстого упрямое преследование своих слабостей становится почти манией. И если он опасался, что природой не было ему дано сильного характера, то непрестанной моральной штудировкой он его вылепил, выделал из себя. Движение к добродетельной цели, как понимает теперь автор дневника, неотделимо от самосовершенствования, а совершенствование невозможно без самой крепкой узды воли. Главное же, не следует жалеть себя, успокаивать, ласкать свое самолюбие, как свойственно многим людям. Юноша Толстой себя не щадит: «Один из главных и более всего неприятных для меня моих пороков есть ложь. Побудительная причина большей частью - хвастовство, желание выказать себя с выгодной точки. Поэтому... даю себе правило: как только почувствую щекотание самолюбия, предшествующее желанию рассказать что-нибудь о себе, одумайся. Молчи и помни, что никакая выдумка не даст тебе в глазах других больше веса, как истина, которая для всех имеет обязательный и убедительный характер». Разглядывая себя как бы со стороны. Толстой не решается отказать себе лишь в двух добрых качествах - уме и честности (он лишен ханжества и оттого говорит об этом спокойно). Зато в остальном он даёт себе в дневнике самые уничтожающие характеристики:

«Я невоздержан, нерешителен, непостоянен, глупо тщеславен и пылок, как все бесхарактерные люди. Я не храбр. Я неаккуратен в жизни и так ленив, что праздность сделалась для меня почти неодолимой привычкой».

Мы готовы рассердиться: зачем он так разочаровывает нас в себе? И правда, у Толстого такое желание быть искренним до донышка, не покривить душою и в малом, такая боязнь быть заподозренным (кем? самим собою?) в фальши, что, направляя в эту сторону все напряжение совести и стремительный бег пера, он склонен и к самооговорам».

Лакшин В.Я., Пять великих имён: статьи, исследования, эссе, М., «Современник», 1988 г., с. 305-307.

Ближе к старости:

«Возвращение к регулярным поденным записям в 1881 году имеет, однако, другой, чем прежде, смысл и интерес. Со страниц дневника исчезают на время тонкие самоанализы, художественные наблюдения и заготовки. Стушевываются лица светских и литературных знакомых Толстого. Зато страницы дневника заполняются пёстрой и шумной гурьбой народа, прежде здесь никогда не бывавшего: погорельцы, крестьянские вдовы, одоевские плотники, яснополянские мужики. Что ни день, Толстой выходит на большую пыльную дорогу за усадьбой, заговаривает с женщинами, возвращающимися с подёнки, пешими странниками и богомольцами, мужиками, бьющими камень на шоссе. Идет самая горячая пора перестройки всего его мировоззрения, окончательный разрыв с традициями барства.

«У нас обед огромный с шампанским, Тани наряжены, - записывает он с горечью 28 июня 1881 года. - Пояса пятирублевые на всех детях. Обедают, а уже телега едет на пикник промежду мужицких телег, везущих измученный работой народ».

Толстого нещадно печёт стыд этой жизни, и в дневнике возникают саркастические замыслы написать, например, книгу «Жраньё»: «Валтасаров пир, архиереи, цари, трактиры. Свиданья, прощанья, юбилеи. Люди думают, что заняты разными важными делами, они заняты только жраньём». Толстой почти физически страдает от того, что сам вынужден жить обеспеченной жизнью усадебного барина. Чтобы стать ближе к крестьянам, он занимается простым трудом: косит, пашет, шьёт сапоги, и всем этим новым его увлечениям тоже отданы строки дневника.

В последние два десятилетия жизни дневник Толстого подробен, как никогда. Выйдя из самой острой полосы своего кризиса, Толстой уже не избегает тем литературных и житейских, отмечает встречи с самыми разными людьми и прочитанные им книги, купанье в речке Воронке или прогулку в лес по грибы. В нём и в старости не иссякает молодая, острая жадность к жизни. В 67 лет он учится кататься на велосипеде, в 72 года находит удовольствие бегать на коньках по замерзшему пруду, на 82-м году жизни ещё ездит верхом на лошади и, выйдя за околицу Ясной Поляны, на шоссе, с любопытством наблюдает один из первых в России автопробегов».

Лакшин В.Я., Пять великих имён: статьи, исследования, эссе, М., «Современник», 1988 г., с. 315-316.